Бледнеют сорные слова
На фоне вольного заката,
Когда расплавленное злато
Течёт в речные рукава.
Здесь неизменен ход вещей,
Здесь властны древние законы,
Здесь дремлют сытые драконы
Во глубине своих пещер.
Здесь говорит с огнём вода,
Здесь над землёй склонилось небо...
Драконы спят, им снится небыль:
Машины, люди, города.



Этот ветер не умеет отказать -
Он всегда повеет, только позови,
Нужно лишь успеть закрыть глаза,
Древние сказать слова любви.
Наискось метнётся месяц-нож,
Лопнет отслуживший горизонт,
Те слова, затёртые как грош,
Вспомнят полновесный перевод
И мелькнёт моя несбыточная тень,
Словно крестик по изнанке облаков,
Где обещанный мне до рожденья день
Яблоком созрел в ветвях веков.



Зеленоглазая весна
Неслышно обратилась в осень.
Мы чуда ждём, хоть вслух не просим-
Не произносим имена:
Забыты верные слова,
Мы вечно в чём-то виноваты;
Но в небесах зеленоватых
Вдруг ласков взгляд из-под крыла,
И вечер медлит погасить
Последнюю полоску света...
Как истекало кровью лето,
Пытаясь жизнь переменить!
Вновь жёлтый лист в руке зажат —
Так одиноко это знамя...
Стою с закрытыми глазами,
Стараясь слёзы удержать.



Уют условен. Слышишь, пустота
Шевелит снег на нашей старой крыше.
Не слышишь? Что ж, тогда и я не слышу —
Лишь ветра свист в испуганных кустах.
Всё просто. В доме тихо и темно.
Висят по стенам вечные вопросы.
И если жизнь рассыпана, как просо —
Кто станет собирать моё зерно?
Как ночь глуха, огромна и пуста!
Вот, говорю о чём-то по привычке,
А в поле пролетают электрички,
Читая ноты с чистого листа.
Моя душа давно уже в пути,
Но каждый путь ведёт в другую бездну...
Из этих путешествий бесполезных
Какой тебе подарок привезти?



Мираж зимы, застигнутый врасплох,
Оледенел и обернулся явью;
Остановлюсь и стрелки переставлю.
Вмещается в один короткий вдох
Декабрь, набирающий разбег,
Деревьев перелистанные главы —
С заглавий осыпающийся снег,
Глоток луны у самой переправы,
Где, в ожидании посмертной славы,
По кромке бродит уходящий век
И времени тяжёлая вода
Вновь невода пустыми возвращает,
И, в общем, ничего не обещает
На языке расколотого льда —
Искрясь, смертельные играют грани
В оправе самодельных заклинаний,
Не приносящих счастья никогда.



День и вечер пролетел.
Бесконечно много дел.
Ничего не стану делать —
Есть терпению предел.
Вспомню, что пришла весна,
Выпью тёплого вина,
И в окне моём повиснет
Вдруг китайская луна.
А над кронами берёз
Встанет ветер в свете звёзд —
Белой кистью, шерстью зайца
Нарисован в полный рост
Мягко, бегло и легко
Чьей-то опытной рукой —
Кисть из местности Чжуньшаня,
Из провинции Аньхой.
Этот ветер у дверей
Худший из поводырей —
Не ходи за ним из дома
Мимо мутных фонарей,
Слушай, как мурлычет кот.
Кот мой трезвенник, не пьёт,
Смотрит круглыми глазами,
Не ответит, не моргнёт.
В чём тогда моя вина? —
Поневоле пью одна,
И уже течёт по жилам
Растворённая луна.
Сгинул цвет и сгинул звук,
Ни одной души вокруг,
Чёрно-белою гравюрой
Выпадает мир из рук.



Глубоководная луна,
Раздувшись, плавает в зените,
И миллионы тонких нитей
С ней связывают землю сна.
Поверх остроконечных крыш
Идут круги от чьих-то судеб;
Давай бессонницу остудим,
Раздвинув тишины камыш
И зачерпнув пригоршню звёзд —
Опять пытаемся напиться
У края жизни в полный рост
Не опасаясь оступиться


Милосердные боги марта
Ниспослали последний снег;
Окна выцвели, как плакаты,
Отсыревшие по весне.
Оказалось — земля поката:
Всё поехало вкривь и вкось;
Мы висим на краю заката,
Зацепившись за ржавый гвоздь.
Здесь судьба, у последней грани,
Раздаёт, отводя глаза,
Сто несбыточных обещаний —
Слово в слово, как год назад.
Я и верю ей и не верю,
Снегопад перешёл в капель,
А апрель всё стоит за дверью,
Поломавший свою свирель.

Теперь убейте меня за банальнейшую рифму "апрель - капель - свирель"!... :)



Бог странствий, бог ветра, бог смерти играет на флейте.
Уходит земля из-под ног, в доме двери срываются с петель,
Листва опадает, вода замерзает в колодцах,
Судьба закрывает лицо, чтобы с нами не встретиться взглядом.
Ушло наше солнце, ушло, никогда не вернётся,
Развеется пепел, не станет пожарище садом.
А лёд этих пальцев, бегущих по плачущей флейте,
Врезается в душу, гвоздями сквозь гроба разлуку,
И сердце всё тише: "Не верьте, не верьте, не верьте,
Что песня жива только в миг извлечения звука".
А долгая память лохмотьями тащится следом,
Сгущаясь в ночи под отчаянным злым звездопадом.
Ты рядом молчишь - невозможен, невидим, неведом.
...Не выдать надежду - ни словом, ни вздохом, ни взглядом.




Когда распустятся побеги —
Мы тоже пустимся в бега,
И на скрипучие телеги
Уложим серые снега.
Покачиваясь на ухабах,
Мы их свезём в овраг глухой
Где в папоротниковых лапах
Прохлада будет и покой.
Работу выполнив свою,
Уж не воротимся обратно —
Волнующе и непонятно
Лесные запахи поют.
Здесь ветер — как бокал вина...
Себя теряя понемногу,
Другую выберем дорогу,
Возьмём иные имена.


Сосредоточен дождь, стекающий с ветвей, —
С листа на лист, — по вздрогнувшему саду, —
Всегда врасплох, — и мокрый соловей
Садится на больничную ограду —
Наградой дня, неуловимый взгляду,
Неразличимый в памяти моей.


Медленно-медленно тикают ходики,
В подполе мышь шебуршит.
Тоненький месяц, молочный, молоденький,
Как поплавочек стоит.
Медленно-медленно тикают ходики...
Шторкой задёрнуть окно?
Тоненький месяц, молочный, молоденький,
Светится сквозь полотно.


Посвист стрижиных пиров. Под шумок
В стаю влетают бессмертные души.
Будешь ты тоже отпущен с подушек,
Утренний ветер подует в рожок —
Древняя песня, зовущая в путь.
Радуга краем уходит за тучи.
Вот и взбирайся по ней, как по круче,
Крылья не смея пока распахнуть.


Этот вечер одиночества тих.
Хоть садись и на луну волком вой,
Или выдумай отчаянный стих,
Выдающий всем тебя с головой...
Не клонись покорной травой
Под косой судьбы всё равно,
Обернись полночной совой —
У меня открыто окно.